Этическое учение Льва Толстого

…Человек может и должен знать, что благо его

жизни не в достижении стоящей перед ним

цели, а в движении для цели высшей,

недоступной ему…

Л.Толстой, из дневника

Толстой прошел долгий и нелегкий путь, его взгляды и отношение к жизни менялись – от вполне традиционных для человека его круга и среды в молодости до полного отрицания ценностей, образа жизни и образа мыслей этой самой среды на закате жизни. В свои тридцать-сорок лет это был человек, довольный своей жизнью и всем, что в ней есть- известный писатель, счастливый в любви к своей семье, своему дому, к земле, окружающей этот дом, вполне чувствующий гармонию с миром. В эти годы пишутся его лучшие «художественные» произведения, его знаменитые романы – «Казаки», «Детство. Отрочество. Юность.», «Война и мир», «Анна Каренина». Эти вещи полны импрессионистского восприятия мира и любви к жизни, несмотря на вполне им понимаемую и гениально выражаемую трагичность мира и жизни. Настоящий писатель не оставляет нас без надежды. «Да здравствует свет!» - можно сказать о главном в его великих романах.

Но даже в самые счастливые годы Толстого все чаще начинают посещать мысли о смысле человеческой жизни, о неизбежности смерти, о роли религии в спасении. «Религиозная философия, которую Толстой создал в первые годы женатой жизни, и которой жил все это время, не удовлетворяет его больше. Он чувствует, что необходимо внести что-то новое, заменить религиозное созерцание философа живой, разумной верой религиозного человека, живущего на земле, требующего для себя ясного объяснения неуничтожимого смертью смысла этой жизни»[1]. И вот Толстой хочет спасти себя, он мучительно ищет, ставит на разрешение вопросы о своем назначении на земле. Сначала они «казались такими глупыми, простыми, детскими вопросами. Но только что я тронул их и попытался разрешить, - рассказывает он в «Исповеди», – я тотчас же убедился, во-первых, в том, сто это не детские и не глупые вопросы, а самые важные и глубокие вопросы в жизни, и, во-вторых, в том, что я не могу разрешить их… Я почувствовал, что то, на чем я стоял, подломилось, что мне стоять не на чем, что того, чем я жил, уже нет, что мне нечем жить…» Толстой продолжает еще жить привычной жизнью – радуется успеху своих книг, покупает земли, старается, чтобы его семья ни в чем не нуждалась, ищет гувернанток подросшим детям… Устраивает школу для деревенских детей. Но внутренний переворот уже исподволь готовится в нем….

ИСКАНИЯ ЛЬВА ТОЛСТОГО

Обращение к религии в попытках обрести смысл жизни и объяснить ее были мучительны. «Для меня вопрос религии такой же вопрос, как для утопающего вопрос о том, за что ему ухватиться, чтобы спастись от неминуемой гибели, которую он чувствует все существом своим, - пишет Лев Николаевич в письме А.А.Толстой.. – И религия для меня представляется этой возможностью спасения. Но дело в том, что как только я ухвачусь за эту доску, я тону с нею вместе….Я знаю, что вы улыбнетесь тому, чтобы могли мои сомнения поколебать вас; но дело тут нев том, кто лучше рассуждает, а втом, чтобы не потонуть, и поэтому я не стану вам говорить, а буду радоваться на вас и на всех, кто плывет в этой лодочке, которая не несет меня».

И вот искания Толстого подошли к концу, вернее, к началу других исканий. Толстой сам рассказывает об этом в «Исповеди»: «Я перестал сомневаться, а убедился вполне, что в том знании веры, к которому я присоединился, не все истинно.Прежде я бы сказал, что все вероучение – ложно; но теперь нельзя этого сказать. Весь народ имел знание истины, это было несомненно;, потому что иначе он бы не жил.кроме того, это знание истины уже мне было доступно, я уже жил им и чувствовал всю его правду; но в этом же знании была и ложь… Но откуда взялась ложь и откуда взялась истина? И ложь, и истина заключаются в предании, …и ложь, и истина переданы тем, что называется церковью. И волей-неволей я приведен к изучению этого писания…»

В 1879 году написана «Исповедь». Здесь начертан новый путь. Толстой оставляет искусство и посвящает себя иному творчеству. «Все то, что с первых шагов сознательной жизни проявлялось в Толстом – потребность религии, самоусовершенствования и практического участия в общем процессе жизни, - все… объединено одним принципом. Все проникнуто религиозной идеей, все исходит от нее и возвращается к ней. Есть один путь для жизни, остальное – путь смерти и зла. И Толстой твердо берет направление к бессмертной жизни, но здесь встречает огромные препятствия и все силы свои кладет на их преодоление».[2]

ОТНОШЕНИЯ С СЕМЬЕЙ

Интересы Толстого резко изменились, он не может жить по-прежнему, по-прежнему относиться к окружающему, к образу жизни своей семьи, в которой начинается внутренний разлад. «Левочка вдался в свою работу, в посещение острогов, судов мировых, судов волостных, рекрутских приемов, в крайнее соболезнование всему народу и всем угнетаемым. Это так все несомненно хорошо, - пишет его жена, Софья Андреевна – велико и высоко….но, увы, жизнь свои права заявляет, тянет в другую сторону, и разлад только сильнее ..» Семья Толстого привыкла (и он сам ее к этому приучил) жить традиционной жизнью обеспеченных дворянских семей. Жизнь в поместье в окружении многих слуг, жизнь в Москве с учебой в гимназии сыновей, с заботами Софьи Андреевны о выездах в свет старшей дочери. И эта жизнь вовсе не была праздной – ни для детей, ни для их матери. Заботы о маленьких, регулярно рождавшихся, обучение старших (иногда «по пяти часов в день»), обшивание всей семьи («сижу за машинкой до головокружения, ведь шью на семь человек») и множество других забот матери большой семьи.. И все-таки Толстой с горечью пишет, что «сыновья садятся за стол в пятирублевых поясах, за которые мужик может купить корову». (Впрочем, стремление к ограничению хотя бы внешних проявлений роскоши присутствовало в Толстом с самого начала семейной жизни. Первое время его первые дети ходили в простой «холстинковой» одежде и пр. Но постепенно Софья Андреевна периначила все на свой привычный ей лад, и тогда Толстой смирился).

И теперь их жизни трагически начинают идти по разным путям. Софья Андреевна не хочет и не может менять привычный образ жизни («ведь он поменялся, а мы-то нет»). Его обязанности, также закономерно развиваясь, приводят совсем к другим действиям. Толстой не может больше равнодушно проходить мимо окружающей жизни: горя и нищеты. И это совсем непонятно семейным. «Каждого на его место Господь поставил, И мы должны на этом своем месте выполнять как можно лучше свои обязанности» - вот жизненная позиция С.А.Толстой.

Старшему сыну нужно было поступать в Университет, и Толстому пришлось смириться с переездом в Москву. На него, мучительно переносящего контраст между роскошью и бедностью в деревне, Москва произвела тяжелое впечатление. «Роскошь рядом с нищетой, бесцельная городская суета привели его в ужас. Он решается, воспользовавшись переписью населения, организовать постоянную помощь бедным. Но результат обследования привел к неожиданным выводам: Лев Николаевич почувствовал полную невозможность, преступную лицемерность какой-бы то ни было филантропической деятельности и понял, что выход из этого положения только один – личный отказ от богатства, от чрезмерного достатка, от тех условий, которые породили такую нищету».[3] Его состояние после осмотра московских трущоб: «При виде этого голода, холода и унижения тысячи людей, я не умом, не сердцем, а всем существом моим понял, что существование десятков тысяч таких людей в Москве, тогда, когда я с другими тысячами объедаюсь филеями и осетриной и покрываю лошадей и полы сукнами и коврами - …есть преступление…и что я, со своей роскошью, не только попуститель, но прямой участник его…» (Между строк заметим, что большая часть этой «роскоши» была приобретена вовсе не праздной жизнью, а многочасовым ежедневным сидением за письменным столом. И это очень нелегкий труд. Но у великого человека и Совесть великая). Из письма В.И.Алексееву: «…Я вижу теперь, что я знал про все зло, провсю громаду соблазнов, в которых живут люди, но не верил им, не мог представить их себе… Представляется прежде одно из двух: или опустить руки и страдать бездеятельностью, предаваясь отчаянию, или мириться со злом, затуманивать себя винтом, пустмельем, суетой. Но, к счастью, я последнего не могу, а первое слишком мучительно, и я ищу выход. Представляется один – проповедь изустная, печатная, но тут тщеславие, гордость и , может быть, самообман и боишься его, другой выход – делать добро людям. Но тут огромность числа несчастных подавляет… Единственный выход, который я вижу , это – жить хорошо, всегда ко всем поворачиваться доброй стороной. Но этого еще не умею… Я горяч, сержусь, негодую и недоволен собой». И опять - о разладе с семьей: «Ужасно то, что роскошь, разврат жизни, в которой я живу, я сам сделал, и сам испорчен, и не могу поправить. Могу сказать, что поправляюсь, но так медленно…Не могу найти обращенья с женой такого, чтобы не оскорблять ее и не потакать ей. Ищу, стараюсь…Они не видят и не знают моих страданий…Они одумаются, если у них есть что-нибудь похожее на сердце». Все держится не на понимании, хотя стремление к нему есть, а на обоюдном стремлении к миру…Но в таком положении срывы и страдания неизбежны, отношения в семье очень неровными оставались на протяжении всей жизни. Из детей больше всего понимала отца дочь Маша, которую отец называл «самою большою своей радостью». Она ближе всего принимала к сердцу взгляды отца. Другие дети порой пытались следовать за ним – слушать его беседы, принимать участие в деревенском труде. – но как-то скоро уставали и отходили. Жить по привычному шаблону конечно было легче, чем идти по трудному пути труда и самоограничения, к которому призывал отец. Софья Андреевна же после того, как они оба заболели после тяжелого труда на покосе, писала так: «…Видно нам обоим с Львом Николаевичем было дано от Бога предостережение: не искушай Господа Бога своего. Не тот труд был указан нам Богом…»

Чтобы дополнить картину семейных отношений, вот несколько заметок из «Почтового ящика», развлечения семьи, куда каждый опускал свои стихи, статьи и рассказы, написанные на злобу дня (и которые говорят, между прочим, что чувства юмора семья, несмотря ни на что , не теряла)

ЧЕМ ЛЮДИ ЖИВЫ В ЯСНОЙ ПОЛЯНЕ

Лев Николаевич жив тем, что будто бы нашел разгадку жизни.

Софья Андреевна жива тем, что она жена знаменитого человека, и что существуют такие мелочи, как, например, земляника, на которую можно тратить свою энргию.

ЧЕМ ЛЮДИ МЕРТВЫ В ЯСНОЙ

Лев Николаевич мертв, когда едут в Москву, и когда в Москве, выходя гулять, получает разные грустные впечатления.

Софья Андреевна мертва, когда малышечки больны и когда Илья в бабки играет.

КОГДА ЯСЕНСКИЕ ЖИТЕЛИ ЧУВСТВУЮТ В ДУШЕ АД.

Лев Николаевич, когда вокруг него роскошь, злословие; когда заставляют на себя работать с уверенностью, что так и должно быть.

Софья Андреевна, когда вульгарны, когда дети больны, и когда ей самой нужно решить важный вопрос или шаг в жизни.

ОТНОШЕНИЕ К СОБСТВЕННОСТИ

Очень важным был для Толстого вопрос об использовании чужого труда, труда слуг. Он призывал своих семейных и других людей обслуживать себя самим и жить своим трудом и как можно проще. Сам подавал пример – убирал свою комнату, носил воду, колол дрова. У него образовалось целое общество последователей («толстовцев»), которые жили в общинах своим трудом, отказывались от службы в армии, так как это противоречило заповеди «Не убий», за что подвергались большим гонениям. Толстого всегда очень мучило то, что он, не желая причинить страдания близким своим уходом, не мог присоединиться к ним и вынужден был жить двойственной жизнью.

Мучительным был для Толстого вопрос о собственности – и материальной, и литературной. По поводу первой его желание было – отдать землю в общее пользование крестьянам. Но тут вставали два вопроса. Один практический – кому отдать, почему именно этим мужикам, а не другим? А второй – религиозный, как он считал. Он опасался, что этот поступок вызовет враждебные чувства в его наследниках, детях, и, «чтобы сохранить любовь в семье», согласился на раздел имущества среди детей. Конечно, это было компромиссом и конечно, это было непоследовательно. Ведь, отдав собственность детям, он признал само ее существование. Да и сам он вследствие этого оказался в ложном положении, которое осознавал и которое приносило ему много страданий. Формально не владея той же Ясной Поляной, он оставался жить в ней и пользоваться своим положением ее хозяина. Только теперь, когда приходили бедные просители или возникали конфликты с крестьянами, ему приходилось отвечать: «Я здесь не хозяин, у меня ничего нет. И весь груз забот свалился на Софью Андреевну. «Это навязанное мне по христианству хозяйство, дела, это самый большой крест, который мне послан Богом. И если спасение человека, спасение его духовной жизни состоит в том, чтобы убить жизнь ближнего, то Левочка спасся. Но не погибель ли это двум?». В общем, положение было мучительное, как всякое ложное положение. Но может ли кто-нибудь даже сейчас, по прошествии более чем века, придумать хороший выход для этого положения? И много ли вообще найдется людей, которым доставляет столько страданий и неразрешимых вопросов собственное богатство и чья-то бедность?

Вторым источником богатства, порождающего праздность и губящего семью, был огромный доход от продажи сочинений. Толстой никак не мог примириться с тем, что его произведения последнего периода, мысли, которыми он жил, делались предметом наживы, и, предназначенные служить на благо людям, своей материальной ценностью подрывали значение проповеди, хотел отказаться от литературных прав на них. Выдержав нелегкую борьбу, Толстой это намерение выполнил, и на его произведения, написанные после 1888 года (не «художественные»), не распостранялись литературные права, то есть они могли печататься свободно. Именно в них и выражалось этическое учение Толстого. Это такие произведения, как «Исповедь», «Не могу молчать», «Нет в мире виноватых», «Не убий», «Пора понять», Рабство нашего времени», «Так что же нам делать?» и другие.

«ПУТЬ ЖИЗНИ»

Квинтэссенцией мировоззрения Толстого явилась последняя его книга, вышедшая в 1910 году, которую он назвал «Путь жизни». Вот некоторые выдержки из этой книги.

О ВЕРЕ

Христос открыл людям то, что вечное не тоже, что будущее, но что вечное, невидимое живет в нас сейчас в этой жизни, что мы становимся вечными, что мы становимся вечными, когда соединяемся с тем Богом духом, в котором все живет и движется.

Достигаем мы этой вечности не молитвами, таинствами и обрядами, а только любовью.

Для истинной веры не нужно ни храмов, ни украшений, ни пения, ни многолюдных собраний. Напротив, истинная вера входит в сердце только в тишине и уединении.

Учение Христа в том, что между Богом и людьми не может быть посредников и что нужны для жизни не дары Богу, а наши добрые дела.

ДУША

Когда я размышляю, то мне труднее понять, что такое мое тело, чем то , что такое моя душа. Как ни близко тело, оно все-таки чужое, только душа своя.

Все, что вещественно в этом мире, мы не можем знать, каково оно на самом деле. Вполне известно нам только то, что духовно в нас самих, то, что мы сознаем собою и что не зависит не от наших чувств. Ни от наших мыслей.

Капля, попадая в море, становится морем. Душа, соединяясь с Богом, становится Богом.

Человек, не оставайся человеком. Делайся Богом – только тогда ты сделаешь с собой то, что должно.

Говорят, что не надо любить себя. Но без любви к себе не было бы жизни. Дело только в том, что любить в себе: свою душу или свое тело.

Есть обязанности к ближнему, и есть у каждого человека обязанности к себе, к тому духу, который живет в нем: обязанность эта в том, чтобы не осквернять, не уничтожать, не заглушать этот дух и не переставая растить его.

Для бессмертной души нужно такое же и дело бессмертное, как она сама. И дело это – бесконечное совершенствование себя и мира – и дано ей.

БОГ

Бог для меня – это то, к чему я стремлюсь, то, в стремлении к чему и состоит моя жизнь, и который потому и есть для меня. Если бы я Его понял, я бы дошел до Него, и стремиться бы некуда было, и жизни бы не было. Но я Его понять и назвать не могу, а вместе с тем знаю Его, - знаю направление к Нему, и даже изо всех моих знаний это самое достоверное. (при этом вспоминается: «важно не то, чего мы достигли, а то к чему мы стремились»)

ИЗЛИШЕСТВА

Если бы люди не придумывали себе роскошных жилищ, одежд, пищи, все нуждающиеся теперь могли бы жить без нужды, а богатые – без страха за себя и свои богатства.

БРАК

Брак оправдывается и освящается только детьми, тем, что если мы не можем сами сделать всего того, чего хочет от нас Бог, то мы через детей, воспитав их, можем послужить делу Божию. И поэтому брак, в котором супруги не хотят иметь детей, хуже прелюбодеяния и всякого разврата.

Благословенно детство, которое среди жестокости земли дает хоть немного неба.

Благословенно детство за то благо, которое оно дает само, и за то добро, которое оно производит, только заставляя, позволяя себя любить. Только благодаря ему мы видим на земле частичку рая…

(Об этом есть фраза и в дневнике Льва Николаевича - о том, что если бы ему предложили рай, но в котором не появляется ни одного «нового ребенка», он отказался бы от рая!)

ВРЕД ПРАЗДНОСТИ

Стыдиться можно и должно не какой-либо работы, а только одного: праздной жизни.

Никогда не беспокой другого тем, что сам можешь сделать.

СУЕВЕРИЕ ПАТРИОТИЗМА

Особенная любовь к своему народу прежде соединяла людей, в наше же время, когда люди уже соединены путями сообщения, торговлей, промышленностью, наукой, искусством, а главное, нравственным сознанием, такая особенная любовь к своему народу не соединяет, а разъединяет людей.

НАСИЛИЕ

Отчего революции и жестокость их? Оттого, что насилие властвующих учит суеверию устройства насилием.

Главный вред суеверия устроительства жизни других людей насилием в том, что как только человек допустил возможность совершить насилие над одним человеком во имя блага многих, так нет пределов того зла, которое может быть совершено во имя такого предположения.

Значение слов: «Вы слышали, что сказано: око за око, зуб за зуб. А Я говорю вам: не противься злому. И кто ударит тебя» и т.д. совершенно ясно и не требует никаких разъяснений и толкований. Нельзя не понимать, что слова эти значат то, что Христос, отвергая прежний закон насилия, отвергает этим и все то устройство мира, которое основывается на этом законе, и устанавливает новый закон любви ко всем без различия людям, устанавливает этим самым новое устройство мира…

(Очень интересно писал об этом русский религиозный философ Николай Бердяев: «…Именно Толстой потребовал безумия в жизни, именно он не хотел допустить никакого компромисса между Богом и миром, именно он предложил рискнуть всем. Толстой требовал абсолютного сходства средств с целями, в то время как историческая жизнь основана на абсолютном несходстве средств с целями… Очень легко критиковать толстовское учение о непротивлении злу насилием, легко показать, что при этом восторжествуют зло и злые. Но, обыкновенно, не понимают всей глубины поставленной проблемы. Толстой противополагает закон мира и закон Бога. Он предлагает рискнуть миром для исполнения закона Бога. Христиане обычно строят и организуют свою практическую жизнь на всякий случай так, чтобы это было выгодно и целесообразно и дела шли хорошо, независимо от того, есть ли Бог или нет Бога. Нет почти никакой разницы в практической жизни, личной и общественной, между человеком, верующим в Бога и не верующим в Бога. Никто, за исключением отдельных святых и чудаков, даже не пробует строить свою жизнь на евангельских началах, и все практически уверены, что это привело бы к гибели жизни, и личной, и общественной, хотя это не мешает им признавать абсолютное значение за евангельскими началами, но значение нежизненное по своей абсолютности. Есть Бог или нет Бога, а дела устраиваются по закону мира, а не по закону Бога. Вот с этим Л.Толстой не мог примириться, и это делает ему великую честь, хотя бы его религиозная философия была слабой и его учение практически неосуществимым. Смысл толстовского непротивления насилиям был более глубоким, чем обычно думают. Если человек перестанет противиться злу насилием, т.е. перестанет следовать закону этого мира, то будет непосредственное вмешательство Бога, то вступит в свои права божественная природа.Добро побеждает лишь при условии действия самого Божества. При всей значительности толстовской темы ошибка была в том, что Толстой, как будто, не интересовался теми, над кем совершается насилие и кого нужно защищать от насилия. Он прав, что насилием нельзя победить зла и нельзя осуществить добра, но он не признает, что насилию нужно положить внешнюю границу. Есть насилие порабощающее, как есть насилие освобождающее. Моральный максимализм Толстого не видит, что добро принуждено действовать в темной, злой мировой среде, и поэтому действие его не прямолинейное. Случай с Толстым на очень важную мысль, что истина опасна и не дет гарантий и что вся общественная жизнь людей основана на полезной лжи. Есть прагматизм лжи. Это очень русская тема…» [4]

НАКАЗАНИЕ

Наказывать человека за его дурные дела все равно что греть огонь. Всякий человек, сделавший дурное, уже наказан тем, что лишен спокойствия и мучается совестью. Если же он не мучается совестью, то все наказания не исправят его, а только озлобят.

В ЧЕМ ЗАКЛЮЧАЕТСЯ ИСТИННАЯ РЕЛИГИЯ?

Сущность учения Христа в том, что Он показал людям то божеское совершенство, к которому в своей жизни должны приближаться люди.

Церковь, истинная церковь, то есть соединение людей истинно верующих, всегда внутренняя. Царство Божие внутри вас есть.

О ЧТЕНИИ КНИГ

Одно из могущественнейших средств познания истины состоит в узнании всего того, что в прошедшем сделано человечеством для познания вечной, общей всем людям, истины и выражения ее.

СЛОВО

Время проходит, но сказанное слово остается.

Благо жизни людей – их любовь между собой. А недобрым словом можно нарушить любовь.

МЫСЛЬ

Судьба человека такая или другая бывает только оттого, как он в мысляхсвоих понимает свою жизнь.

Духовное руководит телесным, а не телесное духовным. И потому, чтобы изменить свое состояние, человек должен работать над собой в области духовной – в области мысли.

СМИРЕНИЕ

Как трудно любить, жалеть людей самоуверенных, гордых, хвастливых! Уж поэтому видно, как не только хорошо, но выгодно смирение. Оно сильнее всякого другого вызывает самое драгоценное в жизни: любовь людей.

РАЗУМ

Разум дан нам Богом для служения ему. И потому надо соблюдать его во всей чистоте, так, чтобы он мог всегда отличить истину от лжи.

СТРАДАНИЕ

Ищи в страданиях их значение для твоего душевного роста, и уничтожится горесть страдания.

СМЕРТЬ

«Как жить, не зная, что нас ожидает?» -говорят люди. А между темкогда живешь, не думая о том, что тебя ожидает, а только для проявления в себе любви, только тогда начинается истинная жизнь.

Любовь уничтожает не только страх смерти, но и мысль о ней.

ЖИЗНЬ – БЛАГО

Этот мир не шутка, не юдоль испытаний и перехода в мир лучши1, вечный, а этот мир, тот, в котором мы сейчас живем, это один из вечных миров, который прекрасен, радостен и который мы не только можем, но должны нашими усилиями сделать прекраснее и радостнее для живущих с нами и для всех, которые после нас будут жить в нем.

Но этическое учение Толстого содержится не только и не столько в его последних, «проповеднических» произведениях, хотя именно им в конце жизненного пути он придавал большое значение. Сила этого гения заключалась все-таки не в произведениях, содержащих «прямую проповедь», воспринимающуюся подчас как «моральный максимализм», о котором писал Бердяев. Гений Толстого заключался в умении мыслить художественными образами. Читая «Анну Каренину» или «Войну и мир» мы не меньше, а, может быть, и больше задумываемся о вечных вопросах и получаем на них ответы – о любви, о браке, об отношении к труду, собственности и богатству, о Боге, о братстве людей, о высотах, на которые может подниматься человеческий дух. И мы любим Толстого не за то, что он все знал и учил нас – а за то, что он и сам оступался, страдал, мучился своим несовершенством, искал путь к правде и счастью… для себя и для мира. Как только и достоин жить Человек.

Хочется закончить словами Ангелуса Силезиуса, которого очень любил и часто цитировал Толстой: «Если ты можешь вознестись духом выше пространства и времени, то ты в каждое мгновение находишься в вечности». Это и пытался делать Лев Толстой - и в жизни, и в своих произведениях.

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

Книги

1. Л.Н.Толстой, Собрание сочинений в 20ти томах, т.16, Москва, издательство "Художественная литература", 1964 год, 680 стр. 2. Л.Н.Толстой, Собрание сочинений в 20ти томах, т.20, Москва, издательство "Художественная литература", 1965 год. 672 стр. 3 Л.Н.Толстой, "Путь жизни", Москва, издательство "Республика", 1993 год, 431стр. 4. Владимир Жданов. "Любовь в жизни Льва Толстого". Москва, издательство "Планета", 1993 год, 304 стр. 5. Н.Бердяев, "Самопознание", Москва, издательство "Эксмо-Пресс", Харьков, издательство "Республика", 2000 год, 624стр.